Читать книгу "Бездушные  - Нил Шустерман"

Это склад, на котором они хранят припасы. И здесь безвыходно обитает Хайден под непрерывным надзором вооружённого часового, в чью задачу входит как охранять его, так и следить за тем, чтобы бы он чего не выкинул.

«Это, конечно, большой риск, но нельзя же, чтобы выглядело так, будто он пленник, – говорил Старки. – Мы не инспекторы, в конце концов» .

Само собой, Хайден – пленник, но не дай Бог, чтобы он выглядел таковым.

Это была идея Бэм – поставить Хайдена заведующим складом. Во-первых, потому, что у него есть опыт: он занимался продовольствием в первые дни своего пребывания на Кладбище. Во-вторых, потому, что паренёк, исполнявший эту обязанность, был сегодня убит.

Бэм застаёт Хайдена за двумя занятиями одновременно: он производит учёт консервов и треплется со своим стражем, выведывая у того подробности о крушении самолёта и всём, что случилось после – начиная с грабежей придорожных магазинов и заканчивая учреждением академии «Пеликан». Придётся поучить охранника уму-разуму и внушить, чтобы не говорил с Хайденом ни о чём, что не касается консервированной ветчины и банок с кукурузой.

Охранник просится в туалет. Путь туда неблизкий, и Бэм разрешает ему уйти.

– Я прослежу за Хайденом, пока ты не вернёшься.

Мальчишка передаёт ей свой «узи» , но она отмахивается. Хайден ходит с блокнотом в руке, занося туда пометки.

– У вас слишком много чили29, – говорит он, указывая на штабель огромных, объёмом в галлон банок. – И ведь выдать его за что-нибудь другое не получится.

Бэм скрещивает руки на груди.

– Так я и знала, что ты тут же начнёшь ныть. На всякий случай, если ты забыл: мы только что освободили тебя. Ты должен быть нам благодарен.

– Я благодарен. Нет, честно, я просто в экстазе. Но, должно быть, за время, проведённое в заготовительном лагере, я слегка повредился в уме, потому что ни с того ни с сего вдруг начал ставить интересы общества выше своих собственных.

– Типа почему у нас слишком много чили?

Он не отвечает, лишь бродит по складу, продолжая инвентаризацию. Бэм бросает на него косые взгляды, раздумывая, когда же вернётся охранник. Она пришла сюда, потому что считает своим долгом следить за Хайденом. Этот тип ей не нравится. Никогда не нравился. Он из тех, что пудрят тебе мозги исключительно ради собственного развлечения.

Хайден поднимает голову от блокнота и ловит на себе её взгляд. Он смотрит ей в глаза – не очень долго, но и не так уж коротко. Затем снова сосредоточивается на своих записях. Хотя нет, не совсем так, потому что он произносит:

– Ты понимаешь, что он всех вас заведёт в могилу? Ведь понимаешь?

Бэм застигнута врасплох – не высказыванием Хайдена, но тем, в какую ярость оно её приводит. Щёки её пылают от бешенства. Нельзя позволять этому типу вкладывать ей в голову подобные мысли! Особенно когда они уже и без того там.

– Ещё одно слово о Старки, и следующее, что ты услышишь – это треск собственной башки, стукнувшейся о дно ближайшей шахты.

Хайден усмехается, приподняв бровь:

– Остроумно, Бэм. Надо же, а я никогда не считал тебя остроумной!

Она хмурится, не зная, считать его слова комплиментом или оскорблением.

– Просто заткни пасть и делай, что положено, если не хочешь, чтобы с тобой обращались как с пленником.

– Вношу встречное предложение, – произносит Хайден. – Я вообще ни с кем словом не перекинусь, но зато стану всё откровенно высказывать тебе. Идёт?

– Ещё чего! Только попробуй, и я вырву твой паршивый язык и продам тому, кто предложит наивысшую цену.

Хайден хохочет:

– Ещё одно очко в пользу Бэм! Какие богатые фантазии. Правда, мрачноватые, но прогресс налицо. Придёт день, и мне, возможно, захочется взять у тебя несколько уроков.

Она толкает его – не настолько сильно, чтобы упасть, но достаточно, чтобы потерять равновесие.

– Чего это тебе в башку втемяшилось, что я вообще захочу тебя слушать?! И с чего ты взял, будто ты умнее Старки? Он такое делает – тебе и не снилось! Ты хоть имеешь понятие, сколько людей мы сегодня спасли?

Хайден вздыхает и окидывает взглядом штабеля консервных банок, словно каждая банка – это очередной спасённый подросток.

– Я не стану высказывать Старки своё мнение по поводу числа спасённых в этой операции, – молвит он. – Но мне интересно, что будет дальше.

– Будет то, что все эти ребята не попадут под нож.

– Может быть и так… Но может и иначе. Скажем, как только их поймают, их разберут гораздо быстрее. А заодно поторопятся и со всеми остальными, которые ждут разборки сейчас.

– У Старки великие замыслы! – вопит Бэм так громко, что каменные стены отзываются эхом. Интересно, не подслушивает ли кто их разговор. В этих коридорах вечно торчат всякие любопытные уши. Она смягчает раскаты своего голоса и переходит на яростный шёпот:

– Разгром заготовительных лагерей – это только часть его плана. Главное для него – это отстоять дело подкидышей. – Произнося эти слова, она медленно надвигается на Хайдена, и тот отступает, стараясь сохранить безопасную дистанцию. – Неужели ты не видишь, что он разжигает пламя восстания? Другие подкидыши, которые думают, что у них не осталось надежды, которые считают себя гражданами низшего сорта, поднимутся и потребуют справедливости!

– И он собирается добиться этого с помощью террористических актов?

– С помощью партизанской войны!

В этот момент Хайден уже прижат к стене, и тем не менее вид у него такой, будто ему всё нипочём. Собственно, даже наоборот – у Бэм чувство, словно это её загнали в угол.

– Любой человек вне закона в конце концов попадается, Бэм.

Та трясёт головой, словно желая вытряхнуть из неё эту мысль.

– Если он выигрывает войну, то нет.

Хайден бочком ускользает от неё на другую сторону камеры и присаживается на штабель банок с чили.

– Знаешь, Бэм, я готов дать вам кредит доверия, хотя у меня при этом желудок в узелок завязывается, примерно как от этого чили, – говорит он. – Ты права, в истории полно примеров, когда эгоистичные придурки умудрялись прогрызть себе дорогу к высшей власти и приводили свой народ к успеху. Правда, вот так с разбегу я конкретных имён не назову, но уверен – со временем какое-нибудь всплывёт.

– Александр Великий, – предлагает Бэм. – Наполеон Бонапарт.

Хайден слегка задирает голову и сужает глаза, словно стараясь представить себе названные личности.

– Значит, когда ты смотришь на Мейсона Старки, ты подмечаешь в нём черты Александра или Наполеона? Я имею в виду, не считая малого роста.